"Сельские вести" - Общественно-политическая газета Пижанского района

Возрастное ограничение 16+

19 марта 2024

Среда, 27 Февраля 2013

Напишем историю вместе

Библиотеки – центральная и сельские – решили реализовать новый проект  «Легенды и предания Пижанского района».

Включает он в себя сбор информации о кладах, нечистой силе, местах, в которых «водит», различных поверьях и суевериях. По итогам будет издана одноимённая брошюра. Если вы что-то знаете о таких местах, может быть, вам известны какие-то случаи из далёкого прошлого или совсем недавнего, пожалуйста, придите в библиотеки и расскажите. Мы запишем ваш рассказ и поместим в книге.
Пижанская центральная библиотека предлагает принять участие ещё в одном проекте – «Деревни Пижанского поселения». Мы собираем информацию об истории деревень, располагавшихся раньше и находящихся сейчас вокруг посёлка Пижанка. Это Панегино, Малое Копылово, Щёткино, Большая Мирянга, Якимово-Холдино, Малая Мирянга, Мельниково, Нижняя Деревня, Борисово, Яснур. Более широкий круг – Нагуша, Рыбино, Игитово, Смородная (Смородинка), Катнур (Харино), Бутырки, Елькенур, Лапаши. Если вы можете рассказать нам что-то об истории этих деревень, если у вас есть старые фотографии, пожалуйста, придите или позвоните в районную библиотеку. Мы работаем без обеда с 10.00 до 18.00. Выходной день – суббота. Телефон 2-15-78. Будем вам очень благодарны. Примите участие в создании истории Пижанского поселения.




РЕЧКА ИЖ, КУДА СПЕШИШЬ?

Речка Иж, куда спешишь,
Средь равнины разливаясь?
Сколько дум в себе таишь?
Сколько тайн людских скрываешь?
Похожу по бережку,
Поищу себе местечко,
К перекату подойду,
Остужу своё сердечко.
Пусть прохладная вода
По ногам моим струится.
Вон, смотри-ка, ребятня
Уж который час резвится.
И с крутого бережка
Сиганув с разбега в воду,
И не думает никто,
Что мы делаем с природой?
Разве ж знает кто из них,
Что не так давно когда-то
Вон у тех подросших ив
Окуней гребли лопатой.
А с моей подружкой детства
Так рыбачить мы любили,
Что однажды даже рака
На крючок свой подцепили!
А когда прольются ливни
И вода вся помутнеет,
Не могли мы дня дождаться,
Когда речка просветлеет.
Речка Иж, куда спешишь?
В прятки с кем опять играешь?
То скрываешься в кустах,
То на солнышке сверкаешь.
Я приду к тебе тогда,
Когда сердце затомится,
Пусть прохладная вода
По ногам моим струится.




СТИХИ

Звёзды мерцают в утренней мгле,
Словно дрожат от мороза.
Вот сорвалась, покатилась к земле –
Я загадал. Ну а всё же,
Может быть, эта шальная звезда
Мне принесёт в жизни счастье…
Если поверю я в это, тогда
Прочь канут боль и ненастье,
Те, что терзают вновь душу мою,
Сердце кромсают зубилом.
Верю: нашёл я свою колею
И не сверну до могилы…
Счастья желаю деревне своей,
Чтобы воспрянула духом,
Счастьем светились глаза матерей,
Смех детский резал нам ухо...

 

Не хлебом единым сыт человек.
Быть может, не хлебом единым.
Но точно ты сытым не будешь вовек
Тем хлебом из дальней чужбины.
Нас уверяют, что наша взяла –
Сами завалим чужбину!
Только я, глядя на наши поля,
Чувствую горечь полыни.
Нас уверяют, что мы впереди
Будем на нашей планете.
О ВТО долгий спор позади,
Скоро мы резво поедем!
«Братцы, нужна нам своя колея», –
Шепчут друзья-побратимы…
Сытым не будешь, Россия моя,
Хлебом из дальней чужбины.




Внуку Павлику

У плакучей ивы над рекой,
Что склонила ветви в воду чистую,
Я ловлю колючих окуньков
И плотву на солнце серебристую.
Клёв хороший, просто благодать:
Каждому улов такой понравится.
Счастье есть, тут нечего гадать.
Мысли тонкой нитью в детство тянутся.
Позади уж семьдесят годков
Пролетели птицей быстрокрылою.
Много в них ухабов и пеньков,
Только лёгкой жизни не завидую.
Голод, холод пережить пришлось
В памятные дни послевоенные,
Но всегда, сколь трудно б ни жилось,
На рыбалке находил забвение.
Внук любимый тянется за мной,
Радуюсь: в том есть моя победа,
Я уйду из жизни – он не даст
Зарасти травой тропинкам деда.




Ванькина любовь

Г. РЫЧКОВ: «Пишу о людях, чья судьба связана с послевоенной деревней»

Ванькина любовь.В есеннее поле, похожее на огромное крыло птицы, блестело пластами чернозёма. Среди подсыхающих на полуденном солнце борозд, сливаясь с землёю, бродили грачи. Мария, изредка подгоняя хромого с рождения жеребца по кличке Ванька, уже с трудом передвигалась за плугом.
С раннего утра, когда редкие кусты оврага Берёзовка едва приметны на небосклоне, колхозные пахари успели намотать вдоль поля не по одному кругу, раз за разом сжимая жёлтый со щетиной прошлогоднего жнивья, ещё не разбуженный серебристыми лемехами остров.
К обеду из деревни прискакал на своей рыжей кобыле бригадир Иван Соломин. Завидев начальство, мужики принялись доставать кисеты с самосадом... И покуда бригадир хозяйским глазом измерял проделанную работу, над пахотой уже покачивались сизые волны табачного дыма...
Припекало солнце. Тридцатилетний бригадир, расстегнув пару пуговиц на своей гимнастёрке, подошёл к мужикам.
– Не рано-ли перекур затеваете? – начал строго, но, взглянув на облокотившуюся на плуг Марию, умолк...
Вскоре распряжённые кони уже паслись на лугу недалеко от одиноко растущего в поле двухсотлетнего вяза. И только хромоногий жеребец тёрся своей чёрной щекой о седло бригадирской кобылы.
– Готовь, Мария, вицу, – посмеялся кто-то из мужиков, – иначе из твоего Ваньки пахарь будет никудышный.
Жеребец, словно догадавшись, что разговор идёт о нём, виновато отступил от крутобокой лошадки и тоже принялся щипать траву, время от времени посматривая на шаловливо помахивающую хвостом рыжуху.
М ужики, кто сидя на плуге, кто на земле, принялись обедать. Мария расстелила белый платок среди подснежников, усыпавших поляну, разложила нехитрую крестьянскую снедь. Пёстрый подол её длинной юбки прикрывал босые ноги. Иван тоже разулся и, стараясь не наступать на белые цветы, ходил возле пахоты. Весенняя земля щекотала его широкие ступни и от этого прикосновения он, по-мальчишески улыбаясь слепящему солнцу, из-под ладони поглядывал на Марию.
Круглолицая молодая бабёнка, не растратив даже за плугом своей женственности, притягивала к себе кротостью и душевной теплотой.
Заметив приблизившегося бригадира, Мария смутилась, протянула ему кусочек пирога:
– Поешь, да обуйся... Весна обманчива, простудишься.
Иван бросил быстрый взгляд на мужиков, присел на старый, заросший травой муравейник.
– Сама стряпала или матушка? – спросил он и, поскольку Мария не ответила, продолжил с усмешкой. – А мама всё больше мне блины да оладьи печёт, а если попрошу другой стряпни, так ворчит, мол, заводи жену...
Иван запнулся на материнском упрёке и поспешно поднялся, виновато глядя на Марию.
– Теперь, когда скот пасётся, а в телятнике стало пусто, тебе нужно подыскать другую работу, а не за плугом ходить... Однако посевная не ждёт и народу не хватает, – удручённо вздохнул Иван и посмотрел на трущегося возле его кобылы жеребца.
– Ванька твой опять заартачится. Все плуг в паре таскают, а он, хромой, один гору проходит. Да, видимо, до поры до времени.
– А я вицу припасла, коль заупрямится, – с усмешкой сказала Мария и направилась в сторону Ваньки...
К огда мужики, разобравшись с упряжью, взялись за плуги, Мария вицею уже махала. Однако «пахарь», не обращая внимания на угрозы, топтался на месте.
Собравшийся было уезжать Иван под усмешки мужиков поводком подцепил свою рыжуху к ванькиной узде, после чего жеребец, гордо вскинув голову и словно бы утратив хромоту, поспешил на макушку весеннего поля, увлекая за собой уже, казалось, неразделимых людей, которыми в ту послевоенную пору были Иван да Мария.
д. Нагуша – г. Екатеринбург.